Ты снишься мне, иль я мечтаю…
Да нет, я Библию читаю.
Святые строки вновь и вновь
Перед глазами
Велик Господь! Всегда Ты с нами,
А мы и любим и грешим…
Где Ты небесный Иерусалим?
(В.Орлов)
Когда я сплю, ты снишься мне.
Восстав от сна лишь о тебе,
Родимый город, помышляю.
Незримо вижу, как шагаю
По светлым улицам твоим,
Небесный Град Иерусалим!
Видать устал месить ногами
Земную грязь. Она пудами
Висит на мне, шагать мешая.
Не Бог бы, пал изнемогая
В трущобах идолов убогих.
В них потерял я братьев многих,
Возможно, даже навсегда!
Спустись скорей, мой град – мечта
С небес, сияя в Божьей Славе!
Как бриллиант в твоей оправе
Мечтаю жить я рядом с Богом!
Прошу, Всевышний, не о многом:
Прости меня и освяти,
Чтоб в Град Священный мог войти!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Проза : Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
